Неточные совпадения
Но если и затем
толпа будет продолжать упорствовать, то надлежит: набежав с размаху, вырвать из оной одного или двух человек, под наименованием зачинщиков, и, отступя от
бунтовщиков на некоторое расстояние, немедля распорядиться.
Увы! Андрей Антонович не мог разбирать: цветочки еще были в руках его. Бунт ему был очевиден, как давеча кибитки Степану Трофимовичу. А между
толпою выпучивших на него глаза «
бунтовщиков» так и сновал пред ним «возбуждавший» их Петр Степанович, не покидавший его ни на один момент со вчерашнего дня, — Петр Степанович, ненавидимый им Петр Степанович…
Я воображаю, что ему смутно представлялись дорогою многие весьма интересные вещи, на многие темы, но вряд ли он имел какую-нибудь твердую идею или какое-нибудь определенное намерение при въезде на площадь пред губернаторским домом. Но только лишь завидел он выстроившуюся и твердо стоявшую
толпу «
бунтовщиков», цепь городовых, бессильного (а может быть, и нарочно бессильного) полицеймейстера и общее устремленное к нему ожидание, как вся кровь прилила к его сердцу. Бледный, он вышел из коляски.
Генералы решились ожидать света, чтобы напасть на
бунтовщиков, и на заре увидели перед собой ту же
толпу.
Во вторник, в день, назначенный к вылазке, часовые, поставленные на кровле соборной церкви, приметили, что
бунтовщики в смятении бегали по городу, прощаясь между собою, соединялись и
толпами выезжали в степь.
Около конторы народ по-прежнему стоял стена стеной, и по-прежнему это был крестьянский люд. Выгнанный Осипом Иванычем
бунтовщик был окружен целой
толпой односельчан, с нетерпением ждавшей результатов ходатайства.
Надобно иметь слишком великую или слишком ничтожную, мелкую душу, чтоб так играть жизнью и смертию!.. одним словом, Вадим убил семейство! и что же он такое? — вчера нищий, сегодня раб, а завтра
бунтовщик незаметный в пьяной, окровавленной
толпе!
Теперь же, когда обстоятельства поставили его лицом к лицу с этою
толпою, — русский мужик показался ему
бунтовщиком, мятежником, революционером…
А в
толпе все рос и крепчал гул да говор… волнение снова начиналось, и все больше, все сильнее. Увещания священника, исправника и предводителя не увенчались ни малейшим успехом, и они возвратились с донесением, что мужики за
бунтовщиков себя не признают, зачинщиков между собою не находят и упорно стоят на своем, чтобы сняли с них барщину и прочли настоящую волю, и что до тех пор они не поверят в миссию генерала, пока тот не объявит им самолично эту «заправскую волю за золотою строчкою».
— Да какие же мы
бунтовщики! — послышался в
толпе протестующий говор. — И чего они и в сам деле, все «
бунтовщики» да «
бунтовщики»! Кабы мы были
бунтовщики, нешто мы стояли бы так?.. Мы больше ничего, что хотим быть оправлены, чтобы супротив закону не обижали бы нас… А зачинщиков… Какие же промеж нас зачинщики?.. Зачинщиков нет!
Башкирцы и мещеряки, обольщенные подарками и обещаниями самозванца, стали нападать на русские селения и
толпами переходить в шайки
бунтовщиков; киргизский хан Нурали вошел в дружеские сношения с Пугачевым, мордва, черемисы, чуваши заволновались и перестали повиноваться русскому правительству, служилые калмыки бегали с форпостов, помещичьи крестьяне Оренбургского края и по Волге заговорили о воле, о воле «батюшки Петра Федоровича».
Грянул выстрел, и по
толпе рассыпалась картечь. Во многих местах раздались стоны раненых, были и убитые. Народ в страхе кинулся на Красную площадь и прилегающие улицы, а за ним были посланы драгуны. Многие
бунтовщики были переловлены. Петр Дмитриевич два дня не слезал с лошади и был первым во всех стычках с народом.